Что-то вспомнилось. Был у меня в Москве сосед по имени Юрец. Летом Юрец на своей старенькой "японке" исправно возил жену на дачу, а всю зиму машина стояла на приколе, потому что зимой Юрец бухал - я об этом писал.

И вот как-то зимой выхожу я во двор, иду к своей машине и начинаю ее чистить от снега. Из подъезда напротив машины вдруг выходит Юрец. Соответствующего, надо сказать, вида: мешки под глазами такие, что пятьдесят кило картошки туда можно положить. Тяжело дышит, смотрит на мир невидящими глазами.

- Ну что, Юрец, как дела? - спрашиваю я его - чисто из вежливости.

- Да что-то я сегодня не в парадигме, - хрипло отвечает Юрец, вздыхает и отправляется в сторону магазина за очередной порцией алкоголя.

Ян рассказал забавную историю.

Наверняка многие помнят, как в Советском Союзе и в России в девяностых лечили пульпит. Человек с больным зубом приходил к врачу, тот прокалывал иголкой камеру в зубе, под которой скрывался нерв, помещал туда капельку с мышьяком, после чего зуб болел ровно сорок минут, потом боль проходила и нерв был уже умерщвлен. Далее пациент снова приходил к врачу и тот уже спокойно манипулировал с зубом безо всякого обезболивающего.

В Европе же этот способ то ли не знали вообще, то ли использовали еще при царе Горохе, из-за чего могли возникать забавные ситуация, как вот тогда с Яном.

В девяностых собрался он как-то в очередной раз в Испанию. Перед этим встретился со своим знакомым дантистом и сказал ему, что поедет в Испанию на все лето. Дантист оживился и попросил Яна у местных дантистов выпросить немножко мышьячка - мол, в Москве с этим делом стало совсем плохо, работать не с чем.

Ян поехал в Испанию, там у него разболелся зуб и Ян пошел к местному испанскому дантисту. Когда ему все сделали, Ян вдруг вспомнил просьбу московского врача и попросил у испанского дантиста немного мышьяка.

- А тебе для чего? - вытаращил глаза врач.

- Для моего российского дантиста, - объяснил Ян.

- А он что - так плохо лечит? - совсем удивился врач.

Ян понял, что произошло недоразумение и объяснил непонятливому испанцу, что мышьяк - вовсе не для врача. Просто в России зубы лечат по-другому: там когда к врачу приходит человек с больным зубом, ему дают мышьяк.

Испанец совершенно обалдел и спросил:

- Слушай, а лечить их у вас там даже и не пробуют, что ли?

P.S. А я что-то вспомнил врача-убийцу из своей школьной юности. Разболелся у меня зуб. Идти к местным коновалам мне не хотелось, и я пошел к врачу, которого посоветовала дама с отцовской работы. Мол, такой врач, такой врач. Лечит легко и нежно. Хотя и за деньги.

Пришел я к этому врачу. Как сейчас помню - здоровенный бородатый мужик, который был страстным курильщиком, так что у него от рук жутко воняло табачищем. Он мне поставил мышьяк, но не как его ставят все врачи - прокалывая камеру, - а без прокалывания. Поначалу даже и не болело, чему я наивно обрадовался. А зря. Потому что потом стало болеть ТАК, что я от боли вообще ничего не соображал. И болело не один час. Помнится, я тогда вышел из метро и куда-то пошел. Обнаружил себя непонятно где только через полчаса - я просто был в отключке.

Причем таким садистским способом мышьяк нерв так и не убил. Я потом приходил к этому "врачу", он мне все время ставил какие-то лекарства, которые должны были добить нерв, в результате зуб так и разрушился - пришлось вырывать. Вот такие врачи бывают. Надеюсь, ему воздалось за доброту.

Только прилетел в Москву. Встречал меня брат, мы с ним заехали в "Перекресток" - закупиться продуктами, а то дома холодильник совершенно пустой.

У меня продуктовый набор предельно простой: помидоры, огурцы, зерненый творог (соскучился), кефир, курица, колбаса, крекеры, куриные яйца. (Вино я предусмотрительно купил в аэропорту Барселоны.)

Подходим к кассе. Там сидит внушительная кассирша - так сказать, женщина с весом в обществе. И на вид более чем боевая.

Выкладываю продукты.

- Ну что, мальчики, - говорит кассирша, - карточка "Перекрестка" есть?

- Нету, - отвечаю я, вздыхая.

- А что нету? - интересуется кассирша.

- Да потому что мы - бестолковые, - честно и открыто отвечаю я.

- Да с чего же это вы бестолковые? - удивляется кассирша. - Наоборот - вполне себе толковые мальчики, я же вижу.

(Одному толковому мальчику, то есть мне, через полгода полтинник должен стукнуть, но сути дела это не меняет.)

Кассирша смотрит на выложенные продукты.

- Небось с дачи вернулись? - догадывается она.

- Да, с дачи, - подтверждаю я, тем более что практически так оно и есть.

- Небось оголодали там, да?

- Оголодали, - вздыхаю я.

- Так смотрите, - радостно говорит кассирша, - какие продукты правильные купили! Любо-дорого посмотреть. А мой-то, козел, приедет с дачи - покупает чебурек, два пива и бутылку водки. А вы - даже творог купили. Творог, Карл! Голодный мужик. С дачи!

- Кстати, водку забыли купить, - шучу я.

- Да вон же отдел рядом, - тут же покупается кассирша. - Сбегайте, я подожду.

- Да шучу, - объясняю я. - Мы водку не пьем.

- Они еще и водку не пьют! - ахает кассирша. - Такие толковые мальчики, да еще и водку не пьют. Повезло же кому-то. А жены-то где? На даче?

- На даче, - соглашаюсь я. - Имущество стерегут.

- Ну вы теперь тут оттянетесь, - предполагает кассирша.

- Оттянемся, - соглашаюсь я. - Во всей квартире обои переклеивать. Тот еще оттяг.

- Так вас работать прислали? - догадывается кассирша. - Это дело правильное. И вы - молодцы. Водку не купили, кефир купили. Нате вам за это нашу скидочную карточку.

И действительно - дала скидочную карточку.

В общем, кассирша нас одобрила. Видать, не такие уж мы и бестолковые.

Поехал в свой испанский банк - порешать всякие вопросы со своим менеджером. Ну, какие SMS-сообщения присылать (это через интернет-банкинг не делается, только с менеджером), какие кредитные карточки закрыть (в Испании ими пользоваться нет никакого смысла) - в общем, обычная текучка. Общались минут двадцать на испанском: я был в ударе, даже ни разу не заглянул в словарь (с).

Все порешали, все сделали, прощаемся. Мендежер встает, жмет мне руку и совершенно серьезно говорит по-испански: "Алекс, а я ведь даже уже начал понимать твой русский".

Я теперь думаю: это был такой комплимент или он действительно начал русский изучать?

P.S. Сразу вспоминается старый анекдот про парижский магазин, где висела вывеска: "Здесь понимают тот французский язык, который вы учили в школе".

P.P.S. Ну и в тему русского испанского. Вот это невыносимо прекрасное сотворили ребята из одного кубинского отеля. Официальный перевод на русский, между прочим (прислали такой документ). Понятно, что скормили переводчику Гугла и не парились (хотя и для Гугла что-то совсем круто). Но последний абзац вставляет безмерно.

Как-то надо было снять показания счетчика в новом доме. А тут с этим делом сложности: счетчики стоят в шкафу на весь блок домов, причем номера домов там не указаны. Это надо с представителем электрической компании звонить в контору, называть номера счетчиков, а они в результате скажут, к какому дому счетчик относится - так вычисляется свой. Непростая, в общем, процедура.

Пришел представитель, электрик. Вызываем президента кондоминиума - только он может открыть этот шкаф. Пришел президент, открыл президентским ключом. Дальше электрик звонит в контору и просит меня зачитать номера счетчиков - так выяснят, где именно наш.

Зачитываю цифры первого счетчика. Последние цифры - 69. Произношу. Электрик начинает ржать. Причем как лошадь. На вопрос, чего он так ржет, электрик, давясь от смеха, объясняет, что я сказал "69", а 69 - это поза такая в Камасутре. Оборжаться.

Тут я понимаю, что не все понимаю в местном юморе. Число 69. Слышь, Бивис, он сказал - "шестьдесят девять" (sesenta nueve) - офигеть как смешно!

Ну, ладно.

Через какое-то время приезжает доставка из мебельного - кровать и шкаф для гостевой комнаты. А в гостевой комнате стоит маленькая кровать и книжный шкаф (вместо одежного), которые надо спустить в гараж в кладовку. Мы оплатили доставку и сборку. Приехали два горячих латиноамериканских парня, которые привезли мебель. Я их попросил спустить в гараж старую кровать и шкафчик. Горячие парни не сразу согласились (звучали фразы на испанском из серии: "А ты сам - не мужик, что ли"? или "У нас нет на это времени"), но в конце концов впряглись. Понесли книжный шкаф (обычный, икеевский, небольшой и легкий) в кладовку над гаражом. Принесли. Стали устанавливать - и я увидел, что шкаф по высоте там влезает уже в упор, поэтому попросил их шкаф не ставить, а положить. Парни стали ржать. На вопрос, чего они ржут, парни ответили, умирая со смеху: "Положить шкаф". И продолжали ржать. Слышь, Бивис? Положить шкаф!

К счастью, при этой волнующей сцене присутствовала наша помощница-каталанка, которая смотрела на парней взглядом безразличным и даже суровым. (Хотя вообще она любит посмеяться и пошутить.) Я ее спросил, чего они смеются.

- Не обращай внимания, - ответила каталанка. - Это же латиноамериканцы. Они над всем смеются.

Но мне теперь это покоя не дает. Нет, я знаю, что у латиноамериканцев обычная испанская фраза "coger un coche" (взять машину) означает "поиметь машину", но вот что означает фраза "положить шкаф" - пока предположений нет. Буду выяснять, прям интересно. Может, это означает "секс с норвежкой"?

Утром встал - думаю, что надо мне в город-то скататься. А то у нас сегодня сплошные разъезды, надо что-то купить. На машине не поехал - проще на общественном транспорте. Дошел до станции метро - еду. Доехал до своей, а выход там почему-то через рельсы и через какой-то боковой проход. Рядом с рельсами возятся рабочие, переговариваются. И слышу - говорят по-русски. Ну, неудивительно, тут, в Испании, русских много. Понаехали, понимаешь.

Выхожу на улицу - ищу станцию электрички, мне дальше на электричке. Она там рядом, сажусь в вагон, еду. И что-то у меня ощущения какие-то странные - как будто я нахожусь вовсе не там, где надо. А мне возвращаться надо побыстрее, сегодня - сплошные разъезды.

Ну и что-то я совсем занервничал, так что вышел на следующей же остановке. Схожу с платформы - точно, я где-то не там. Во-первых, вокруг все разговаривают по-русски. Это как раз не фокус - достаточно зайти в Испании в магазин Carrefour в августе месяце. Но, во-вторых, обстановка какая-то совсем не испанская. И что меня сразу убило - рядом с платформой стоял киоск, в котором продавались видеокассеты! Ну, знаете, такие черненькие штучки с лентой, которые были популярны в прошлом веке. На этих кассетах в киоске еще надписи в торце ручкой были сделаны.

Ну, думаю, что-то совсем странное. Ладно еще - попал в какой-то Зажопинск, что в Средних Гребенях. Так не в прошлый век-то! Даже там кассеты вряд ли сохранились: лично я уже лет десять даже DVD в руках не держал, одни Blu-ray!

Думаю - надо водички купить попить, может, в мозгах прояснится. Смотрю неподалеку - киоск. Водичка, пивасик, водовка, чипсы и прочие культурные сникерсы.

Рядом с окошком с продавцом (точнее, с продавщицей) разговаривает девушка - школьница старших классов.

- Вы дядю Колю помыли-почистили? - строго спрашивает продавщица.

- Да, мам, все сделали, - отвечает девушка.

- Ну тогда на поводок его - и идите гулять, - командует продавщица.

Ну то есть обычный такой бытовой разговор.

- А можно мне маленькую бутылочку водички? - спрашиваю я продавщицу.

Так неохотно отрывается от беседы с дочерью и смотрит на меня тяжелым и слегка брезгливым взглядом, которым продавщицы нередко смотрят на людей в очках, покупающих сухое вино вместо водки.

- Рупь шестьдесят две, - говорит она голосом мерзким, как неисправный фагот.

Небось про дядю Колю-то спрашивала, как нежная валторна.

Достаю два рубля, даю ей, в ответ получаю сдачу, бутылочку воды и кучу каких-то небольших прямоугольных листочков.

- Это что? - спрашиваю я недоуменнно.

- Промоматериал, молодой человек, - отвечает продавщица снисходительно: мол, до очков дожил, а что такое промоматериал - не знает, дубина.

Прямоугольнички были цветастенькие и действительно что-то рекламировали. Концерт Стаса Михайлова, Ночной клуб "Бонтон" со стриптизом, новый магазин игрушек "Кровавая смерть", книга профессора Муданцева "Как нам перереорганизовать Россию", бестселлер Владимира Соловьева "Мы - русские! С нами "Бук"!". В общем, все как обычно.

Тут я вспоминаю, что мне на электричке надо назад двигать.

- Девочка, - спрашиваю я дочку продавщицы, которая так и продолжала стоять у окошка. - А где тут переход на ту сторону?

- Вон там, - машет рукой девочка и дает мне какую-то брошюрку.

- Что это? - спрашиваю я.

- Пособие для толстяков, которым трудно подниматься по лестнице, - объясняет девочка.

"Вот ведь сучка", - думаю я, вежливо благодарю ее нервным подергиванием мышц лица и отправляюсь в сторону перехода.

По пути вижу, что через переход можно не переться, потому что все переходят через рельсы и просто влезают на платформу.

Пошел туда, перешел начинаю карабкаться на платформу, цепляясь руками за какую-то арматуру, но потом вдруг думаю: а что дальше-то? Что я нахожусь не под Мадридом, а в России - уже понял. Но пока не понял, как мне обратно-то в Мадрид добраться.

Также я понял, что, скорее всего, крепко сплю. Но не понял, как мне проснуться и оказаться под Мадридом. Да, есть вариант сесть в обратную электричку, там заснуть внутри сна, а потом уже проснуться над сном. С другой стороны, думаю я, а чего ждать? Давай, просыпайся - и начал стучать себе в черепок изнутри головы.

Кстати, помогло. Насыпь, арматура, платформа - стали расплываться, потом вокруг появилась чернота с какими-то белыми кругами посередине, ну и через секунду возникли стены моего гостиничного номера. С приездом!

Ничего себе, короче говоря, за хлебушком сходил.

1986 год, лето, я закончил третий курс МАИ, где учился на седьмом факультете: что именно там изучали - я не знаю до сих пор, потому что факультет был жуть как секретный. Я уже успел жениться и, что самое главное, уже успел развестись.

В июне отработал на практике на заводе, а на июль-август поехал в родную деревню - все равно больше делать было нечего, так как в строяк я тогда не попал: чертова тетка в поликлинике что-то там не оформила в моей медицинской карте. Впрочем, мне повезло: в то лето строяк был в Москве на чугунолитейном заводе имени Войкова, и мои однокурсники там серьезно подорвали здоровье, чего я счастливо избежал.

В деревне из пацанов никого не было: московские друзья разъехались кто куда, деревенские друзья кто сидел, а кого убили.

Впрочем, совершенно неожиданно обнаружилось, что в деревню вернулся Юра Михайлов - один из самых крутых местных пацанов. Он был года на два старше меня. К окончанию моего третьего курса Юра уже прошел свои университеты: отсидел за убийство, а потом еще и в ЛТП полгода отметился для порядка – страна активно боролась с пьянством.

В то лето Юра предавался легкой поэтической флегме: находился под следствием за очередное убийство и скоро должен был сесть уже надолго.

В детстве я с Юрой мало общался – ну, точнее, он со мной мало общался: он был, как я уже говорил, самым крутым парнем на деревне, а я был – какой-то задрипанный московский дачник, которых на деревне за людей не считали.

Однако этим летом кроме меня в деревне никого не было, и мы с Юриком как-то неожиданно сильно задружились. Он мне рассказывал о тюремном житье-бытье, а я ему рассказывал, что вообще в мире творится: кругозор Юрика по вполне понятным причинам был ограничен родной деревней Нью-Фетинино, ближайшим городком Кольчугино, владимирским централом, ветер северный, и владимирским же ЛТП. Но два раза в жизни Юра выезжал в сам стольный град Владимир и сохранил об этих поездках самые чудесные воспоминания.

Особенно Юрика интересовали заграничные фильмы, которые я ему пересказывал. Причем сцены из этих фильмов мы с ним потом разыгрывали. Самой любимой у нас была сцена из «Королей шутки» Клода Зиди: это где комик Гаэтан едет в маленький театр, находящийся в плохом районе, нарывается на местных хулиганов, глава хулиганов садится за руль роскошной машины Гаэтана, ведет ее к театру, вылезает из-за руля и говорит бархатным баритоном: «Твоя колымага – бле-е-еск».

Мы с Юриком разыгрывали эту сцену, приезжая потусоваться в поселок с поэтичным названием «49 километр», находящийся рядом с железнодорожной станцией: там летом было полно молодняка. Мы туда прибывали часов в 11 ночи на мотоцикле: у Юрика был крутой байк под названием «Минск», который в хорошую погоду мог разгоняться аж до 60 километров в час, и Юрик мне любезно разрешал водить это чудо природы. Мы приезжали к местному клубу, останавливались и наблюдали за тем, как куча молодняка при виде нас (прямо скажем, при виде Юрика, который был в огромном авторитете) резко замолкала. В гробовой тишине мы медленно слезали с мотоцикла и садились за пустующий стол, стоящий рядом с клубом. Тут же вся стайка с крыльца клуба перемещалась за стол, причем в гробовой тишине: все ждали, когда заговорит Юрик.

Юрик смотрел на меня, доставал папиросу, закуривал, медленно выпускал дым, а потом бархатным баритоном произносил: «Твоя колымага – бле-е-еск», и тут же все толпа угодливо начинала ржать, непонятно почему. Так, на всякий случай, раз Юрик соизволили заговорить.

Представление это не надоедало ни Юрику, ни молодняку – мы это проделывали раз десять, не меньше.

Мотоцикл «Минск» Юрик очень любил, несмотря на то, что даже в те времена «Минск» считался отстоем – тогда рулила «Ява». Но Юрик говорил, что «Минск» сам знает дорогу домой. Я все не понимал, о чем он, пока в один прекрасный день, ожидая Юрика у его дома, не увидел, как Юрик на мотоцикле приехал из города, куда он ездил по каким-то там делам. Ехал Юрик совершенно нормально: ровно, не виляя. Доехав до угла дома, Юрик заглушил движок и упал с мотоциклом на бок. Я подошел посмотреть, не случилось ли чего, и увидел, что Юрик пьян – ну просто в ноль. В дрова. Пришлось звать его брата, чтобы Юрика оттащить на кровать – он был в полной отключке. Как он доехал двенадцать километров по бездорожью из города – было совершенно непонятно. Вероятно, его «Минск» довез, за что Юрик мотоцикл и любил.

В один из дней мы в очередной раз собрались на поселок «49 километр» - хотелось побыть среди людей. Сели на мотоцикл – поехали. Я, как обычно, сидел за рулем. Было уже совсем темно: половина одинадцатого вечера, а на дворе стоял конец августа.

На околице деревни навстречу нам попался трактор, который возвращался на базу после трудового дня: он убирал пшеницу, рожь и всякое такое. У трактора ярко светили фары, которые меня совершенно ослепили. Однако дорога там была одна, и я знал, что мне просто нужно проехать справа где-то в метре от трактора, чтобы оставаться на дороге. Когда мотоцикл поравнялся с трактором, Юрик сидящий сзади, вдруг резко толкнул меня вбок, и мы с ним и мотоциклом упали набок в траву. И вдруг я увидел, как над тем местом, где только что находилась моя шея, проплывает жуткая на вид конструкция с огромными стальными зубьями: с помощью этой штуки трактор убирал пшеницу. По всем правилам по окончанию работы тракторист должен был поднять устройство вертикально, но этот прекрасный человек предпочел ехать по темноте, опустив зубья на уровень моей шеи – видать, ему тоже хотелось в тюрьму за непредумышленное убийство.

Юрик, лежа в траве, ржал, как конь: ему почему-то было очень смешно. Мне же это все смешным не показалось – уж непонятно, почему. Впрочем, я тогда долго размышлять над произошедшим не стал: ну, чуть не убился, ну, Юрик спас мне жизнь. Мы поднялись и поехали на поселок – в очередной раз разыгрывать твою колымагу блеск.

А слегка заколбасило меня только на следующий день: когда я понял, что имел все шансы вот так вот по-глупому закончить свое земное существование – из-за какого-то уродского тракториста.

Вот тогда я и осознал, что такое бренность бытия. Вот так живешь-живешь, а потом раз – и нету тебя. Впрочем, чего печалиться-то? Все же обошлось.

А Юрика потом опять посадили. Но ненадолго. Он вышел, вернулся в деревню. В какой-то момент во время очередной пьяной ссоры Юрика убили. Причем - и в этом не было никаких сомнений - Юрик сам нарвался: во хмелю он был страшен и буен. Его убийцу даже не посадили – посчитали, что это была самооборона (и это правда), ну и приняли во внимание его положительные характеристики с места работы.

Так что Юрика нашла его собственная бренность бытия. Хотя в данном случае это было совершенно неудивительно.

Захожу в магазинчик с выпечкой - купить круассанов. За стойкой продавщица рубенсовских форм - видать сама этой выпечкой очень увлекается. Смотрю на круаcсаны со всякими начинками.

- А вот у этого круаcсана что внутри? - спрашиваю продавщицу.

- Холестерин, - мрачно отвечает та.

Сижу, работаю. Снизу на улице со страшной силой завывает газонокосилка. Ненавижу этот звук, а панель на террасу закрывать не хочется, потому что свежий воздух с газонокосилкой - это все-таки лучше, чем отсутствие свежего воздуха с тихой газонокосилкой.

Наконец, после получаса этих мерзких завываний (куда еще включался прекрасный мужчина с пылесосом для листьев, который меня давно доводит), я, не выдержав, схватил что-то не очень тяжелое - кинуть в косца - и побежал на террасу.

Смотрю вниз - а там косит траву на нашем участке садовник, которого наняла жена, чтобы он привел в порядок садик, насадил кустов, цветов и прочих кактусов.

Вот теперь думаю: лишь бы соседи в него чем-нибудь не кинули! Впрочем, он, наверное, мужик привычный. Работа у него такая. Нервирующая.

Роспотребнадзор отказался пускать в Россию пять видов коньяка, которые собиралась поставлять в страну грузинская компания «Братья Асканели». По словам руководителя ведомства Геннадия Онищенко, предоставленная продукция даже не содержала коньячных спиртов. При этом вина той же компании к импорту допущены. (Отсюда.)

В винах, судя по всему, коньячные спирты содержались.

Кстати, была у меня одна история с этим грузинским коньяком. Был у меня в старые времена знакомый по имени Максим. Он учился на медика, поэтому отличался жизнелюбием и определенным цинизмом. (Никогда не забуду, как на одном из ужинов Макс на примере свиной рульки показывал, как нужно правильно вырезать опухоль.)

Как-то раз звонит Макс вечером и спрашивает, не нужно ли мне немножко грузинского коньяка по очень скромной цене. (А тогда потихоньку заканчивались безалкогольные времена, с алкоголем продолжались всякие сложности.) Мол, у него есть друг-грузин, так у того папа приехал в Москву и привез с собой немножко коньячка. Привез даже с излишками, которые они готовы продать хорошим людям.

Ну, говорю, конечно, я возьму немножко грузинского коньяка. Как не взять? Заодно с тобой и выпьем. Окей, отвечает Макс, тогда я тебе через часок это дело привезу.

Через часок раздается звонок в дверь. Открываю - а за дверью стоит что-то странное. Какая-то непонятная синяя бандура огромных размеров, которую с большим трудом удерживает Макс.

- Это что? - спросил я потрясенно.

- Это коньяк, - ответил Макс, протискиваясь в дверь.

- Никогда не видел настоящий грузинский мех для вина, - сказал я, помогая Максу втащить бандуру.

- Это не мех, это кислородная подушка на тридцать пять литров, - объяснил Макс, отдуваясь.

Из дальнейшего разговора выяснилось, что под "немножко" привезенного папой грузинского друга коньяка подразумевалась железнодорожная цистерна.

Как и куда мы потом разливали эти 35 литров - стоит отдельного рассказа. Достаточно сказать, что варенье из двух трехлитровых банок было безжалостно выброшено, потому что коньяк - он ценнее. Ну и я потом еще с месяц находил коньяк, налитый в самые неожиданные сосуды. Один из этих сосудов был вазой для цветов, которую накрыли газетой. Жене потом кто-то притащил цветы - судьба их была безрадостной. Равно как и вкус коньяка из этой вазы.

Кстати, как ни странно, со всей подушкой справились за каких-то полтора месяца. У меня сразу обнаружилось столько друзей, столько друзей. Все были готовы приходить в гости хоть каждый день.